Две каменные ступеньки и скрипучая дверь ведут в жилище. В помещении температура не намного выше, чем снаружи – практически «картонный» домик-времянку обогреть не просто, тепло задерживается только, пока горит печка. Как только печка гаснет, тепло мгновенно выветривается через щели, а то и просто сквозь тоненькие стены. Асмик прожила в этом доме-времянке больше 20 лет. (фоторепортаж)
«День землетрясения помню хорошо. Я едва успела выбежать из общежития, как здание рухнуло. Рядом с ним был детский садик, и мой сын был в садике. Сына искали восемь часов. Сначала нашли ботинок, потом его самого. Когда нашли, ребенок был в крови погибшего сына соседа», - рассказывает Асмик.
После нескольких лет мытарств по разным прибежищам семья осела в квартале, именуемом «Фонтан», в честь остова большого уже не работающего фонтана. Это один из нескольких все еще остающихся в Гюмри кварталов домиков-времянок. Через 29 лет после разрушительного землетрясения 7 декабря 1988 года, унесшего жизни 25 тысяч человек, оставившего без крова сотни тысяч человек, несколько тысяч семей не обеспечены жильем. Безработица остается бичом второго по величине города республики.
Времянки, по сути, давно перестали быть временным жильем – люди живут в них почти три десятка лет, здесь родились дети, появились новые семьи, проводили в последний путь. Домик, где живет Асмик с сыном, часть большого блока из десятков домиков. В иных местах перегородки между домиками настолько прохудились, что видно и слышно практически все, только вот починить перегородку у жильцов нет возможности.
Электричество в блок подведено, а вот вода и канализация есть далеко не у всех. «Воду приходится носить за несколько кварталов, стирать в тазике», - говорит соседка Асмик, Армине, мать троих детей и бабушка двух внуков. «А сейчас холодно, дом прогреть не могу, и стирку сделать не получается. Ребенок в школу стесняется идти в нестиранном, мечтаем о стиральной машине», - продолжает Армине.
В квартирке Асмик печка есть, а вот топить почти нечем. Возле стены куски фанеры. «Это я кушетку сломала на дрова», - поясняет Асмик. Туалетов и ванных комнат, по понятным причинам, в домах Асмик и Армине нет, все «удобства» во дворе. Правда, назвать это удобством сложно – сколоченное из досок подобие будки без двери, трубы вместо пола. Страшно и опасно, особенно ночью или зимой.
На заснеженных дорогах детвора, которая легче переносит житейские невзгоды, катается на санках. Ватагу сопровождают три собаки «дворянской породы». Видя, что они в центре внимания, мальчишки позируют, обнимают собак, те в ответ радостно виляют хвостами.
Относительно недалеко от «Фонтана» построенный после землетрясения квартал «Муш». Таких «новых кварталов» в городе несколько. Некоторые, Австрийский, например, носят название стран, помогавших восстанавливать разрушенный стихией город. Контраст с «Фонтаном» резкий, и все же есть что-то общее, это ощущение какой-то неуверенности, неухоженности, ненужности.
Это ощущение подтверждается и другим обстоятельством. Первый гололед, который повстречался на пути из Еревана, был…по дороге на кладбище в Гюмри. Место, куда 7 декабря придут многие жители города.
Зона бедствия постепенно перестает быть ею, люди привыкли. И 7 декабря практически единственным публичным мероприятием в городе был приезд премьер-министра Карена Карапетяна и возложение венков к мемориалу жертвам землетрясения. Символично, что выступление на церемонии предстоятель Ширакской епархии епископ Микаэл Ачапаян завершил словами – жителям Гюмри нужен труд и оптимизм: «Надеюсь, что 30-ая годовщина землетрясения перевернет страницу. Мы должны помнить об ушедших, но думать о тех, кто есть и будет».
